Пищевая зависимость

Начавшаяся в 80-х годах ХХ века и продолжающаяся до сих пор эпидемия ожирения – одна из главнейших медицинских проблем настоящего времени. «Обжорство» у страдающих ожирением людей и людей с расстройствами приёма пищи имеет общие черты с потерей контроля и навязчивым поведением, наблюдаемых у людей с зависимостью от психоактивных веществ. Это позволяет сделать предположение, что можно рассматривать явление «пищевой зависимости»¹ для объяснения ожирения².

В широком смысле под зависимостью понимают «стремление полагаться на кого-то или что-то в целях получения удовлетворения или адаптации». Условно можно говорить о нормальной и чрезмерной зависимости. Все люди испытывают «нормальную» зависимость от таких жизненно важных объектов, как воздух, вода, еда. Большинство людей питают здоровую привязанность к родителям, друзьям, супругам. Склонность к чрезмерной зависимости, напротив, порождает проблемные симбиотические отношения, или зависимое поведение – dependent. Зависимое поведение личности представляет собой серьезную социальную проблему, поскольку в выраженной форме может иметь такие негативные последствия, как утрата работоспособности, конфликты с окружающими, совершение преступлений. Кроме того, это наиболее распространенный вид отклонений, так или иначе затрагивающий любую семью.

«Зависимости» – одна из наиболее актуальных проблем здоровья человека, которая может иметь социальные, биологические и психологические причины. Пациенты с «зависимостями» обращаются за помощью к специалистам разных направлений: наркологам, эндокринологам, диетологам, психотерапевтам, психологам, специалистам в области нетрадиционной медицины. Но психотерапевтический опыт показывает, что источником зависимого поведения чаще всего являются сложные нарушения личности³. Модель зависимости гласит, что неразрешенная внутренняя проблема может привести к использованию «заместителей» неудовлетворенных потребностей. Поэтому зависимости можно назвать также компенсаторным поведением или неадекватной формой защиты личности. В соответствии с указаниями в медицинской классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ 10), расстройство личности зависимого типа диагностируется на основании следующих критериев:

1. неспособность принимать решения без советов других людей;
2. готовность позволять другим принимать важные решения;
3. готовность соглашаться с другими из страха быть отвергнутым, даже при понимании их неправоты;
4. затруднения при самостоятельном выполнении какого-то дела;
5. готовность добровольно идти на выполнение унизительных или неприятных работ с целью приобрести поддержку и любовь окружающих;
6. плохая переносимость одиночества – готовность предпринимать значительные усилия, чтобы его избежать;
7. ощущение опустошенности или беспомощности, когда обрывается близкая связь;
8. страх быть отвергнутым;
9. легкая ранимость, податливость малейшей критике или неодобрения со стороны.

Говоря о факторах зависимого поведения, следует подчеркнуть, что в его основе лежат естественные потребности человека. Склонность к зависимости в целом является универсальной особенностью человека. При определенных условиях, однако, некоторые нейтральные объекты превращаются в жизненно важные для личности, а потребность в них усиливается до неконтролируемой. Вопрос о связи зависимого поведения и изначальных личностных особенностей, в частности – качеств зависимой личности, остается открытым.

Аддиктивное поведение – более общий термин, чем зависимость. Под аддиктивным поведением имеется в виду стремление к уходу от реальности путем изменения своего психического состояния посредством приема некоторых веществ или постоянной фиксации внимания на определенных предметах или видах деятельности, что сопровождают интенсивные эмоциональные переживания. Процесс употребления того или иного вещества, изменяющего психическое состояние, привязанность к предмету или участие в активности принимает такие размеры, что начинает управлять жизнью человека, делает его беспомощным, лишает воли к противодействию аддикции. Addictus – это юридический термин для человека «подчиняющегося, осужденного». Метафорически аддиктивным поведением называется глубокая, рабская зависимость от некоей власти, непреодолимой силы, которая обычно воспринимается как исходящая извне, будь то наркотики, алкоголь, сексуальный партнер, пища, деньги, то есть любая система или объект, требующие от человека тотального подчинения. В 60 х годах ХХ века экспертами Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) для обозначения привыкания к наркотикам и алкоголю был введен термин «лекарственная зависимость».

Аддиктивное поведение – это широкий спектр патологии различной степени тяжести, от поведения, граничащего с нормальным, до тяжелой психологической и биологической зависимости. В развитии аддиктивного поведения играют роль средовые, конституционально биологические, микросоциальные (семейные), половые, психологические факторы. Считается, что ведущую роль в формировании аддиктивных расстройств играют определенные психологические особенности человека: снижение способности переносить трудности повседневной жизни наряду с хорошей переносимостью кризисных ситуаций; скрытый комплекс неполноценности, сочетающийся с внешней демонстрацией превосходства; поверхностная социабельность, сочетающаяся со страхом перед стойкими эмоциональными контактами; стремление обвинять других; стремление уйти от ответственности в принятии решений; стереотипность, повторяемость поведения; зависимость; тревожность. Эти черты в различных сочетаниях встречаются изначально, что позволяет считать их фактором, предрасполагающим к развитию аддикции. Для аддиктов также характерны стремление к контролю, эгоцентризм, дуализм мышления, желание произвести ложное впечатление (отрицание проблем, демонстрация благополучия), ригидность, задержка духовного развития. У больных данной категории с постоянством выявляются личностные аномалии, которые способствуют различным реакциям и нарушениям поведения, они формируются еще в преморбидном периоде и могут расцениваться, как признаки психического диатеза. Немногочисленные исследования вопроса о связи аддиктивного поведения с характеристиками зависимой личности пока еще не позволяют утверждать, что между ними существует связь
.
В прошлом психиатры и психологи неохотно проводили систематическое разграничение и классифицирование термина «поведенческая аддикция». Однако, есть много схожего между химической и поведенческой аддикцией при выявлении феноменологических, терапевтических, генетических и нейробиологических аспектов.
При разработке руководства DSM-V было предложение заменить предыдущую категорию «Substance-Related Disorders» («Расстройства, связанные с употреблением веществ») на «Addiction and Related Disorders» («Аддикции и связанные расстройства»), таким образом, впервые позволяя диагноз поведенческой аддикции. В ходе исследований ученые предположили, что пищевая зависимость — это психиатрическое расстройство, развивающееся вследствие нейробиологических и поведенческих нарушений. Однако, в последней редакции диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders — DSM-V) данной патологии, в отличие от компульсивного переедания, места не нашлось⁴. Кроме того, эксперты в области ожирения склонны считать и компульсивное переедание аддиктивным расстройством. Для определения случаев пищевой зависимости ими недавно разработана Йельская шкала пищевой зависимости (Yale Food Addiction Scale — YFAS), которая постоянно уточняется для того, чтобы её можно было использовать как диагностический инструмент. Разработчик YFAS доктор Эшли Гархардт (Ashley Gearhardt) из Университета Мичигана (University of Michigan) отмечает, что в настоящее время считается, что компульсивное переедание не способствует развитию зависимости, но поведенческие и биологические доказательства свидетельствуют о наличии взаимосвязи между этими двумя состояниями. В итоге в DSM-V присутствует диагностическая глава «Расстройства питания и приема пищи»⁵ («feeding and eating disorders»).

Так, какие поведенческие особенности характерны для «аддикции»? Как показывают многочисленные зарубежные и единичные отечественные исследования, в основе всех вариантов аддикций лежат единые механизмы. Выделяют шесть компонентов, универсальных для всех аддикций: «сверхценность», эйфория, рост толерантности, симптомы отмены, конфликт с окружающими и самим собой, рецидив. Основным проявлением психологической зависимости является навязчивое влечение, которое меняет социальную ориентацию больных и перестраивает их межличностные отношения. Аддиктивное поведение тесно связано с компульсивностью, которая входит в саму сущность невротического процесса – ненасытностью, автоматичностью и бесконечной повторяемостью («навязчивые повторения»), поляризацией противоположностей, разделением всех оценок по полюсам: плохое и хорошее, чистое и нечистое, любовь и ненависть в их крайних проявлениях («критерий полярности»), что тесно связано с чувством абсолютности и глобальности большинства переживаний, требованием тотального эмоционального или когнитивного понимания себя и мира («нарциссизм»).

Причина всех аддиктивных расстройств – это страдания, которые отражают трудности в сфере саморегуляции, включающей четыре основных аспекта психологической жизни: чувства, самооценку, человеческие взаимоотношения и заботу о себе. Аддиктивные пациенты страдают от того, что не чувствуют себя «хорошими» и поэтому неспособны удовлетворить свои потребности, они мечутся между самопожертвованием и эгоцентризмом, когда требования быстро сменяются презрительным отвержением помощи и отказом принять свою потребность.
Многие аддиктивные пациенты неспособны дифференцировать свои эмоции, склонны соматизировать аффект и не могут выражать свои чувства словами. Они не могут идентифицировать у себя различные эмоциональные состояния, например, отличить тревогу от депрессии, рассказать, больны ли они, устали или голодны, испытывают печаль или гнев. Один исследователь считает, что основой аддиктивных расстройств является «дефект аффективной защиты». Вещества, вызывающие зависимость, являются для аддиктов «корректорами или протезами», так как они помогают компенсировать дефицитарность защиты от сильных эмоциональных переживаний.

Выделяют следующие формы зависимого (аддиктивного) поведения:
• химическая зависимость (курение, токсикомания, наркозависимость, лекарственная зависимость, алкогольная зависимость);
• нарушения пищевого поведения (переедание, голодание, отказ от еды);
• гэмблинг - игровая зависимость (компьютерная зависимость, азартные игры);
• сексуальные аддикции (зоофилия, фетишизм, пигмалионизм, трансвестизм, эксбиционизм, вуайеризм, некрофилия, садомазохизм;
• религиозное деструктивное поведение (религиозный фанатизм, вовлеченность в секту).

Обращает внимание тот факт, что «нарушения пищевого поведения» частично совпадают с критериями аддикции в отношении психоактивных веществ. При «binge eating disorder» (расстройство переедания, «обжорства», BED) можно говорить и о навязчивом характере желания употреблять определённую пищу, и о толерантности с невозможностью прекращения употребления определённой пищи, и о соматических и психических нарушениях вследствие продолжительного злоупотребления определённой пищей⁶. Известно также, что у «очень привлекательных» продуктов может быть аддиктивный потенциал из-за увеличения биологической активности вследствие содержания в них определенных питательных веществ или добавок⁷. Однако не все продукты одинаково вызывают эффект похожий на аддикцию пищевого поведения. Употребление продуктов с высокой степенью технологической обработки могут показать особенности схожие с употреблением наркотиков (например, большая доза, быстрый темп поглощения). Возможно, они особо связаны с проявлениями «пищевой зависимости»⁸. Согласно одной из гипотез, пища обладает аддиктивным потенциалом, если в ней содержится повышенное содержание углеводов, которые усиливают выработку серотонина в мозгу и тем самым улучшают настроение. Так, сахар, жир и соль делают еду неотразимой и аппетитной. Они повышают ее гедонистическую ценность – способность приносить наслаждение, что приводит к изменениям в нейромедиаторах, вовлечённых в гедонистическую оценку пищи, уменьшает физиологические эффекты сильного стресса, позволяя употреблять пищу для достижения комфорта⁹. Пищевая индустрия старается сделать наслаждение главным компонентом рецепта¹⁰ и влиять на сверхпотребление определенных продуктов и напитков¹¹.

Директор Йельского исследовательского профилактического центра (Yale Prevention Research Center) доктор Девид Катц (David Katz) назвал дебаты о пищевой зависимости техническими и семантическими. Он отметил, что, несмотря на то, что пища не в полной мере соответствует понятию наркотического вещества, она во всех смыслах соответствует духу этого определения. В частности, ввиду влияния пищи на центральную нервную систему человек испытывает тягу или толерантность к отдельным продуктам. То, что именуют зависимостью, на самом деле является поведенческой системой, включающей поощрение, направленное на поддержание выживания организма. Все виды зависимости, за исключением потребности в пище и половых контактах, приводят к сбоям в данной системе, заложенной естественным отбором¹².

Существует также и теоретическая нейрохимическая модель для понимания того, как психоактивные вещества и разные виды поведенческой активности могут вызывать сходный аддиктивный эффект. Людям, пытающимся удовлетворить какое либо желание, свойственны три основных типа реакции: возбуждение, пресыщение либо усиление пристрастия или поглощенности объектом. Возбуждение сопровождается увеличением выброса медиаторов допамина и норадреналина, пресыщение – гамма аминомасляной кислоты, а усиление пристрастия – серотонина. Типы поведения, связанные с частой сменой настроения, могут вызывать те же реакции, что и прием психоактивных веществ, индуцирующих изменение настроения, при этом некоторые типы действия психоактивных веществ соответствуют определенным типам поведения. Например, возбуждения можно достигнуть при помощи стимуляторов (кокаин, амфетамин), азартной игры или рискованного поведения. Все это увеличивает выброс норадреналина или допамина. Алкоголь и бензодиазепины, а также чрезмерное потребление пищи или просмотр телевизионных передач помогает снять напряжение, успокоиться. Тягу к привлекательной, аппетитной пище можно рассматривать, как аддиктивную форму, связанную с употреблением опиатов. Опиатные µ-рецепторы наиболее сильно вовлечены в систему вознаграждения. Введение µ-агонистов вызывает кормление даже у сытых животных, в то время как введение µ-антагонистов уменьшает потребление пищи¹³. Среди различных сетей нейромедиаторов, которые принимают участие в системе вознаграждения в головном мозге, есть влияние системы эндоканнабиноидов. Дисфункции в этой системе могли бы способствовать пищевой зависимости через регулирование аппетита и пищевых предпочтений посредством центральных и периферийных механизмов¹⁴.

Многие исследования указывают, что ограничение потребления пищи регулирует направленная на достижение целей (принятие решения) система и «привычка». Это поддерживает мнение о том, что постоянные ограничения калорий имитируют некоторые аспекты пристрастия к наркотиками. В частности выявлено, что принятие решения, чтобы поесть (или не поесть) может преобладать над фактическими энергетическими требованиями организма из-за эмоциональных нарушений, приводящих к неправильному обычному поведению, похожему на зависимости¹⁵. Другими словами, аддикция представляет собой поведение, куда входит потребление веществ или совершение поступков, когда последние и сами могут вызывать нейрохимические изменения, подобные возникающим в результате потребления экзогенных веществ.

Наркомания и ожирение, кажется, также имеют общие свойства, так как могут быть определены как расстройства, при которых предпочтение определенного типа вознаграждения (пища или наркотик) становится преувеличенным относительно любых других вознаграждений. И наркотик и пища имеют мощные эффекты подкрепления, которые частично опосредованы резким увеличением допамина в мозговых центрах вознаграждения. Резкие увеличения допамина у предрасположенных лиц могут изменять гомеостатические механизмы управления мозговой деятельностью. Эти параллели вызвали интерес изучения общих точек соприкосновения между аддикцией и ожирением. Очевидно, что это также породило горячий спор. Определенно, исследования изображений мозга начинают раскрывать общие черты между этими двумя нарушениями и очерчивать некоторые пересекающиеся мозговые схемы, дисфункции которых могут лежать в основе наблюдаемых дефицитов. В общем, результаты показывают, что и люди, страдающие ожирением, и люди, употребляющие наркотики, пострадали от нарушений в допаминергических путях, которые регулируют нейронные системы, связанные не только с премиальной чувствительностью и побудительной мотивацией, но также и с обусловливанием, самообладанием, подчеркивают реактивность и интероцептивную осведомленность¹⁶.

Выявление симптоматики пищевой зависимости может быть и у лиц с недостаточной массой тела и у лиц с нормальным весом с примерно одинаковой частотой, однако распространенность диагностики пищевой зависимости существенно повышена среди лиц, страдающих избыточным весом и ожирением¹⁷. Мало изучена связь между «пищевой зависимостью» и поведенческими паттернами применения диет и увеличением массы тела¹⁸. Баллы YFAS с большой вероятностью прогнозируют наличие расстройства «обжорства» (BED). Более того, похоже, что наличие «пищевой зависимости» характеризует больший уровень расстройства пищевого поведения и связанной с ним патологии. У пациентов, которые подтвердили критерии YFAS-16 пищевой зависимости (FA), была большая степень нарушений эмоциональной регуляции и непринятия отрицательных чувств. Они испытывали затруднения в целенаправленном поведении, в признании своих эмоций, имели низкий контроль за своими импульсами и были не в состоянии сосредоточиться, а также характеризовались несдержанностью в поведении, в отличие от лиц, которые не соответствовали критериям пищевой зависимости¹⁹. В пользу общих механизмов пищевой и химической аддикции свидетельствуют и данные Морабиа с коллегами об эпизодах неконтролируемого влечения к сладостям у алкоголиков и наркоманов, находящихся в ремиссии.

Кроме того, исследования также очерчивают различия между аддикцией и ожирением в том, что ключевую роль, связанную с гомеостатическим контролем при употреблении пищи, играют периферийные сигналы. Например, грелин – единственный извест-ный периферийный гормон, который стимулирует потребление пищи. Плазменные уровни грелина увеличены при условиях физиологического напряжения, и грелин, похоже, играет важную роль в связанном с напряжением премиальном пищевом поведении. Недавние данные свидетельствуют, что грелин является существенным фактором гомеостатического контроля аппетита и премиальных схем, модулируя гедонистические аспекты потребления пищи, что может приводить к развитию склонности к определенным продуктам, подобно формированию при зависимости к наркотикам, включая алкоголь²⁰. Ещё можно добавить, что гормон лептин тоже сам по себе имеет явный эффект на премиальную систему, таким образом, даёт возможность предположить косвенную связь между обжорством и «химической» аддикцией²¹.

Однако, оценка эквивалентности аддиктивного поведения, связанного с пищей, и аддиктивного поведения, связанного с наркотиками, требует глубокого понимания основных нейронных путей, стимулирующих эти виды поведения. Хотя было бы привлекательным воспользоваться нейробиологическими понятиями химической аддикции, чтобы исследовать навязчивый поиск пищи, тем не менее, необходима более интегрированная модель для понимания того, как пища и наркотики отличаются по их способности стимулировать поведение²². Можно также утверждать, что место пищевой аддикции среди всего многообразия типов аддиктивного поведения пока изучено недостаточно. Некоторые авторы относят переедание и голодание к группе промежуточных аддикций. Другие считают, что нервная анорексия и булимия являются иными психопатологическими феноменами, нежели аддикция. Причиной нервной анорексии, как правило, являются дисморфофобические переживания, связанные с недовольством собственной внешностью, в том числе и излишним весом. «Недостатки» фигуры, с точки зрения больного, настолько бросаются в глаза окружающим, что последние всячески «дают понять», насколько больной уродлив и непривлекателен. В рамках нервной анорексии встречается булимическая форма. Кроме того, булимия встречается как психопатологический симптом в рамках многих других психических расстройств: органических заболеваний головного мозга, умственной отсталости, шизофрении и т. д.

Существуют два варианта возникновения аддикции к голоданию: медицинский и немедицинский. При медицинском варианте аддикция развивается после разгрузочной диетотерапии. Фаза вхождения в голод характеризуется трудностями, связанными с необходимостью подавить аппетит. Затем состояние меняется – появляются новые силы, аппетит исчезает, повышается настроение, усиливается двигательная активность, невротические проявления редуцируются. Некоторым пациентам нравится состояние голода, когда уже исчез аппетит, и они стремятся его продлить. Повторное голодание осуществляется уже самостоятельно. На уровне достигнутой с помощью голодания эйфории происходит потеря контроля, и человек продолжает голодать даже тогда, когда это становится опасным для здоровья, утрачивая критическое отношение к своему состоянию.
При немедицинском варианте голодать начинают самостоятельно с целью похудения, иногда, отдавая дань моде, для этого используют необычную диету. Одним из психологических механизмов, провоцирующих голодание, является желание изменить себя физически, выглядеть лучше, соответствовать модному на сегодняшний момент образу. Другой механизм, имеющий тут большое значение, заключается в самостоятельной постановке задачи и ощущении удовлетворения и гордости от ее выполнения. По мере голодания появляются признаки физического истощения. Контроль теряется, поэтому попытки окружающих повлиять на ситуацию ни к чему не приводят. Аддикты живут в воображаемом мире; у них возникает отвращение к еде, а жевательную резинку или зубную пасту, попавшую в рот во время чистки зубов, они считают достаточным количеством еды.
М. Пельчат (Pelchat М) из Филадельфии, США считает, что именно понимание самим человеком наличия аддикции, в том числе и пищевой, является лучшим показателем ее присутствия.

При анализе пищевого поведения аддикта выделяют несколько разновидностей аддиктивных мотиваций: атарактическую (служит для уменьшения внутреннего напряжения, тревоги), гедонистическую (направлена «на поиск приятного», на удовольствие, желание «побаловать себя», украсить свою жизнь), субмиссивную (неспособность отказаться от предлагаемой кем то еды, что отражает тен-денцию к подчинению, зависимости от мнения окружающих), псевдокультурную (стремление продемонстрировать изысканный вкус или материальный достаток), псевдокоммуникативную, когда пациент «объедается до тошноты и тяжести в желудке» во время праздников и торжеств, подменяя гипералиментацией общение на эмотивно информационном уровне.

В своем развитии пищевая аддикция проходит ряд стадий: доклиническую (при остром непродолжительном воздействии стрессора), проявляющуюся нарушенными пищевыми реакциями по типу гипералиментации с незначительной прибавкой массы тела или без нее; стадию начальных проявлений (при подострых стрессовых воздействиях), во время которой включаются механизмы ухода от реальности с атарактической и гедонистической мотивацией приема пищи в ситуации психоэмоционального напряжения, когда нарушенное пищевое поведение является эквивалентом расстройств пограничного уровня или сопровождается ими; стадию развернутых клинических проявлений (при сильных и длительно существующих стрессорах), когда привычка к гипералиментации сопровождается соматическими изменениями (повышением массы тела, увеличением объема желудка) с дальнейшей деформацией пищевого поведения и появлением очистительных процедур; конечную стадию с формированием вторичной соматической патологии и развитием личностных нарушений астено депрессивного, астено-ипохондрического и депрессивно ипохондрического содержания на фоне длительно существующих нарушений пищевого поведения.

Аддикция к еде – это, с одной стороны, психологическая зависимость, а с другой – утоление голода. По мере того как еда приобретает все больший аддиктивный потенциал, появляется искусственная стимуляция чувства голода. У переедающего человека меняется обменный баланс. Чувство голода начинает появляться сразу с падением концентрации глюкозы в крови после очередного приема пищи. Физиологические механизмы рассогласовываются. Человек начинает есть слишком много и слишком часто. На каком то этапе он уже стыдится переедания и стремится скрыть факт аддикции. Он начинает есть в одиночку, в промежутках между любой активной деятельностью. Все это приводит к опасным для здоровья последствиям: нарастанию веса, нарушению обмена веществ и потере контроля, в результате чего человек употребляет количество пищи, представляющее опас-ность для жизни. Пищевая аддикция относится к тем формам поведения, которые внешне не противоречат правовым, морально этическим и культуральным нормам, но вместе с тем нарушают целостность личности, задерживают развитие, делают его односторонним и серьезно осложняют межличностные взаимоотношения. Как считает К. Леонгард, «при обжорстве помыслы человека постоянно устремлены к удовлетворению ненасытного аппетита, соответственно с этим складывается весь его образ жизни». Возникает порочный круг, в результате которого полнота ограничивает активность человека и, как следствие, на передний план выступают примитивные телесные потребности.

Современные исследователи рассматривают нарушение пищевого поведения как дезадаптивный способ разрешения конфликтов: «лица с нарушениями пищевого поведения используют пищу как средство символической коммуникации со своим чувством не-адекватности перед лицом требовательной жизни». Чувство несостоятельности развивается как при отсутствии важных жизненных навыков, так и на фоне неудачных попыток установить эффективные отношения с другими людьми. Нарушения пищевого поведения, в частности булимия, являются стратегией совладающего поведения, в которой пища, вес тела и образ тела становятся главными жизненными ценностями.
Процесс приема пищи зависит не только от внутренних причин, но и от микросоциального давления. Детей часто заставляют съедать все, что лежит на тарелке, взывая к чувству совести в случае, если что то осталось недоеденным. Позже для многих переедание становится привычкой. Чрезмерная еда при ожирении, несущая разрушение организму, иногда имеет характер самонаказания. Чувство стыда, которое испытывает больной с ожирением из-за своей полноты и постоянного переедания, заставляет его предпочитать одиночество.

Пищевая аддикция достоверно чаще развивается у женщин: это обусловлено ее социальной ролью матери, хозяйки дома, чаще сталкивавшейся с продуктами питания и процессом приготовления пищи. Кроме того, различия в воспитании девочек, которые чаще (по сравнению с мальчиками) растут в атмосфере гиперопеки, способствуют формированию пассивности, подчиняемости в поведении; тем самым аддикция к еде становится у женщин социально приемлемым способом ухода от реальности, не вызывавшим протеста и осуждения в социуме.
В структуре микросоциальных влияний на формирование пищевой аддикции заметное место занимают традиции питания в семье, особенно внимание к вкусной, обильной, калорийной пище. Стоит учитывать также определенные характеристики отношений между членами семьи и типов воспитания. Все это при неблагоприятном воздействии может стать фоном, на котором возникает аддиктивное пищевое поведение. В определенный период жизни под воздействием психических травм (изменение социального окружения, микросоциальные конфликты в семейной или производственной сфере) развивается начальный этап нарушений пищевого поведения.
Кроме рассмотренных психосоматических теорий и моделей аддикции, наиболее полным подходом к описанию формирования нарушений пищевого поведения является представление о нарушении психологической адаптации. Считается, что на значимость проблемы адаптации в психотерапевтическом контексте впервые обратил внимание основоположник гештальт-терапии Ф. Перлз. Для описания базовых механизмов психокоррекции он использовал модель «организм – окружающая среда», где адаптация рассматривается как результирующая взаимодействия двух самостоятельных процессов: воздействия окружающей среды и связанных с ним ответных реакций организма.

Литература.
1. Iozzo P, Guiducci L, Guzzardi MA, Pagotto U. Brain PET imaging in obesity and food addiction: current evidence and hypothesis. Obes Facts. 2012;5(2):155-64. doi: 10.1159/000338328. Epub 2012 Apr 19.
2. De Jong JW, Vanderschuren LJ, Adan RA. Towards an animal model of food addiction. Obes Facts. 2012;5(2):180-95. doi: 10.1159/000338292. Epub 2012 Apr 19.
3. Малкина Пых И.Г. Терапия пищевого поведения/ И.Г. Малкина-Пых. – М.: Эксмо, 2007. – с.63 – 80. (Справочник практического психолога).
4. Albayrak O, Wölfle SM, Hebebrand J. Does food addiction exist? A phenomenological discussion based on the psychiatric classification of substance-related disorders and ad-diction. Obes Facts. 2012;5(2):165-79. doi: 10.1159/000338310. Epub 2012 Apr 19.
5. Darrel A. Regier, Emily A. Kuhl, David J. Kupfer. DSM-5: Классификация и изменения критериев. Перевод: Павличенко А.В. World Psychiatry 2013; 12:2: 88 – 94.
6. Каплан Г.И, Сэдок Б.Дж., Клиническая психиатрия. В 2 т. Т.1. Пер. с англ. – М.: Медицина, 1998 – с.149.
7. Meule A. Back by Popular Demand: A Narrative Review on the History of Food Addiction Research. Yale J Biol Med. 2015 Sep 3;88(3):295-302. eCollection 2015.
8. Schulte EM, Avena NM, Gearhardt AN. Which foods may be addictive? The roles of pro-cessing, fat content, and glycemic load. PLoS One. 2015 Feb 18;10(2):e0117959. doi: 10.1371/journal.pone.0117959. eCollection 2015.
9. Morris MJ, Beilharz JE, Maniam J, Reichelt AC, Westbrook RF. Why is obesity such a problem in the 21st century? The intersection of palatable food, cues and reward path-ways, stress, and cognition. Neurosci Biobehav Rev. 2014 Dec 10. pii: S0149-7634(14)00333-9. doi: 10.1016/j.neubiorev.2014.12.002. [Epub ahead of print]
10. Кесслер Д. Конец обжорству/ Дэвид Кесслер; пер. с англ. М. Вторниковой. – М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2011. – с.43.
11. Ortiz SE, Zimmerman FJ, Gilliam FD Jr. Weighing in: the taste-engineering frame in obesity expert discourse. Am J Public Health. 2015 Mar;105(3):554-9. doi: 10.2105/AJPH.2014.302273. Epub 2015 Jan 20.
12. Fiore K. (2013) «Food Addiction» may be at root of some obesity. MedPage Today, Nov. 14 (www.medpagetoday.com/MeetingCoverage/ObesityWeek/42913).
13. Nogueiras R, Romero-Picó A, Vazquez MJ, Novelle MG, López M, Diéguez C. The opioid system and food intake: homeostatic and hedonic mechanisms. Obes Facts. 2012;5(2):196-207. doi: 10.1159/000338163. Epub 2012 Apr 19.
14. D'Addario C, Micioni Di Bonaventura MV, Pucci M, Romano A, Gaetani S, Ciccocioppo R, Cifani C, Maccarrone M. Endocannabinoid signaling and food addiction. Neurosci Biobehav Rev. 2014 Nov;47:203-24. doi: 10.1016/j.neubiorev.2014.08.008. Epub 2014 Aug 27.
15. Compan V, Walsh BT, Kaye W, Geliebter A. How Does the Brain Implement Adaptive Decision Making to Eat? J Neurosci. 2015 Oct 14;35(41):13868-78. doi: 10.1523/JNEUROSCI.2602-15.2015.
16. Meule A. Food addiction and body-mass-index: a non-linear relationship. Med Hypothe-ses. 2012 Oct;79(4):508-11. doi: 10.1016/j.mehy.2012.07.005. Epub 2012 Jul 31.
17. Gearhardt AN, White MA, Masheb RM, Morgan PT, Crosby RD, Grilo CM. An examina-tion of the food addiction construct in obese patients with binge eating disorder. Int J Eat Disord. 2012 Jul;45(5):657-63. doi: 10.1002/eat.20957. Epub 2011 Aug 30.
18. Gearhardt AN, Boswell RG, White MA. The association of "food addiction" with disor-dered eating and body mass index. Eat Behav. 2014 Aug;15(3):427-33. doi: 10.1016/j.eatbeh.2014.05.001. Epub 2014 May 27.
19. Ceccarini M, Manzoni GM, Castelnuovo G, Molinari E. An Evaluation of the Italian Ver-sion of the Yale Food Addiction Scale in Obese Adult Inpatients Engaged in a 1-Month-Weight-Loss Treatment. J Med Food. 2015 Nov;18(11):1281-7. doi: 10.1089/jmf.2014.0188. Epub 2015 Aug 12.
20. Schellekens H, Finger BC, Dinan TG, Cryan JF. Ghrelin signalling and obesity: at the in-terface of stress, mood and food reward. Pharmacol Ther. 2012 Sep;135(3):316-26. doi: 10.1016/j.pharmthera.2012.06.004. Epub 2012 Jun 27.
21. Volkow ND, Wang GJ, Tomasi D, Baler RD. Obesity and addiction: neurobiological overlaps. Obes Rev. 2013 Jan;14(1):2-18. doi: 10.1111/j.1467-789X.2012.01031.x. Epub 2012 Sep 27.
22. DiLeone RJ, Taylor JR, Picciotto MR. The drive to eat: comparisons and distinctions be-tween mechanisms of food reward and drug addiction. Nat Neurosci. 2012 Oct;15(10):1330-5. doi: 10.1038/nn.3202. Epub 2012 Sep 25.

© Евсеев С.В.